Адвокат Молдова, Адвокат Кишинев - статьи

 Бурное развитие третейских судов вызывает вопрос о причинах такой популярности к этому правовому институту. Откуда третейский суд черпает свои полномочия? Как представляется, есть два источника: закон и воля сторон.

  При этом воля сторон является определяющей для третейского суда, поскольку закон носит характер общего дозволения на разрешение споров третейским судом. Воля сторон придает этому дозволению конкретное содержание.

  Само право на третейский суд корреспондирует с правом человека защищать свои права всеми способами, не запрещенными законом (п. 2 ст. 45 Конституции РФ). Но, как часто бывает в нашей жизни, вместе с культурными растениями появляются и сорняки.

  Здесь подразумеваются случаи, когда третейский суд становится лишь ширмой для злоупотреблений. Это вполне можно охарактеризовать как злоупотребление правом на третейское разбирательство.

  Автор на практике не раз сталкивался с различными формами таких злоупотреблений. Многое из указанного ниже по своей природе третейским судом не является и быть не может, но по форме и названию преподносится именно в таком качестве.

  Итак, наиболее частыми злоупотреблениями в сфере третейского разбирательства, являются:

отсутствие компетенции третейского суда;

суд одной стороны («карманный третейский суд»);

отношения заказа («ангажированный третейский суд»);

«скрытный» ad hoc;

«третейский суд-невидимка»;

мнимое разбирательство;

мимикрия под госорганы (использование в наименовании третейского суда выражений, обычно относящихся к органам государства);

«криминальный третейский суд».

Конечно, это весьма условные названия, но существующие явления нигде не обозначаются. Остановимся подробнее на том, что стоит за каждым из них.

  Под отсутствием компетенции третейского суда или третейского соглашения понимаются случаи, когда у третейского суда вообще нет компетенции на рассмотрение данного спора в силу закона или отсутствия третейского соглашения, но, тем не менее, «третейское разбирательство» происходит. Казалось бы, такое разбирательство не имеет смысла, но в реальности оказывается, что правовая неграмотность позволяет одной из сторон опираться на судебный акт, который для не юристов оказывается вполне значимым документом. Это позволяет ставить на учет автомобили, делить совместно нажитое в брак имущество, разрешать наследственные споры (свежий пример).

  Отсутствие третейского соглашения имеет значение только при обращении в компетентный суд за выдачей исполнительного листа. В противном случае, например, если признать договор недействительным, расторгнуть, признать право собственности, то отсутствие третейского соглашения так никогда и не проявится, и другой стороне понадобится приложить массу усилий, чтобы нивелировать результат подобных действий.

  Суд одной стороны («карманный третейский суд») — ситуация, когда третейские судьи не могут соблюсти принцип беспристрастности в силу того, что третейский суд является структурным подразделением одной из сторон или находится с ней в рамках одного холдинга, или сами третейские судьи находятся в трудовых отношениях со структурой, создавшей этот третейский суд. Хотя собственно третейское разбирательство проводится конкретными судьями, которые могут быть формально независимыми ни от одной из сторон, влияние на них организационных отношений третейского суда как органа вполне очевидно. Более того, многие структуры не скрывают, что третейский суд нужен им для того, чтобы облегчить себе правовую работу со своими контрагентами.

  Подобное явление имеет достаточно широкое распространение. Но здесь есть и свои закономерности: чем крупнее и стабильнее холдинг-организатор третейского суда, тем больше он стремится создать подлинный третейский суд, не ставя при этом целью обеспечение своих побед в предстоящих юридических войнах.

  Путь, по которому следует идти в этом случае, уже опробован третейскими судами РАО «ЕЭС России» и ОАО «Газпром» через создание процедуры формирования состава суда из лиц, обладающих признанным авторитетом и, очевидно, не связанных со сторонами. Развитие этого явления привело к формированию позиции ВАС РФ о соблюдении «объективной беспристрастности».

  Вследствие последовательного развития этой доктрины любое проявление связи третейского суда со стороной приводит к признанию нарушения этого права. При этом как в случае с третейским судом при ОАО «Газпром» было признано нарушение беспристрастности даже при констатации факта, что судьи, рассматривавшие конкретный спор, были независимы и беспристрастны.

  Отношения заказа («ангажированный третейский суд») — одно из наиболее распространенных злоупотреблений. Оно проявляется в том, что принцип беспристрастности так же страдает, но не в связи с прямой зависимостью третейского суда (в значении состава третейских судей) от стороны, а из-за лояльности суда к нарушениям одной из сторон в обмен на включение третейского соглашения в договоры. Иногда такое влияние проявляется прямо, и суд ставят перед выбором: получаете споры, если обещаете, что наши интересы не пострадают.

  Зачастую такие отношения приобретают крайнюю форму когда совпадают представитель истца и третейский судья рассматривающий дело.

  Некоторые третейские суды последовательно воплощают этот принцип в своей деятельности, воспринимая истца как клиента, которого нужно удовлетворить по принципу одного окна: достаточно только придти в «третейский суд» со своей проблемой, и вам предоставят штатного представителя, напишут иск, проведут разбирательство, получат в арбитраже исполнительный лист. С клиента требуются только деньги, доверенность и третейское соглашение.

  Конечно, необходимо способствовать развитию третейских судов и помогать сторонам добиться законной защиты прав, но такое способствование защите прав одной из сторон имеет свои естественные границы. Смешение функций юриста компании и третейского судьи недопустимо, даже когда суд создан и действует при юридической фирме. Такой конфликт интересов очевиден уже при зарождении суда и должен быть разрешен четким разграничением функций собственно юристов и третейского суда.

  ВАС сделал достаточно много для отмены решений как раз по основанию нарушения принципа беспристрастности выявив связь третейских судей и одной из сторон.

  «Скрытный аd hoc» — явление не частое, но встречающееся. Как известно, суды бывают не только постоянно действующие, но и разовые, для разрешения одного спора. Именно это свойство часто и служит источником злоупотреблений.

  Если постоянно действующий суд можно идентифицировать и найти, то с разовым судом это не всегда возможно, поскольку это всего лишь третейский судья – физическое лицо. При этом правовая сила их решений одинакова.

  Вполне конкретный случай: разовый третейский суд в лице судьи К. разрешил дело, взыскав средства с ответчика. Истец тут же объявил о зачете, списав свой долг перед ответчиком. Когда ответчик попытался выяснить, что же произошло, то не смог ни найти решение суда, ни выяснить личность судьи.

  Попытки ответчика оспорить решение наткнулись на процессуальное требование о приложении к заявлению оригинала третейского соглашения или заверенной судьей копии. Конечно, эти преграды не являются непреодолимыми, но восстановление справедливости в таких условиях — дело не простое. А главное, что даже после восстановления первоначального положения единственным пострадавшим оказывается ответчик — все остальные просто реализовывали предоставленные им права.

  «Третейский суд — невидимка». Под этим злоупотреблением понимается положение, когда и само существование суда, и процедура рассмотрения спора известны лишь узкому кругу лиц, и поэтому эффективно использовать судебную защиту могут далеко не все стороны.

  В теории третейское соглашение — результат совместной воли сторон, на практике же оно часто возникает лишь в силу того, что одна из сторон просто не читает договор до конца, лишь сверяя цифры в нем, или лишена возможности формирования условий договора из-за доминирующего положения другой стороны.

  Чаще всего никто не знает кто председатель суда, где он находится, каковы его процедуры. Встречается недоступность и самого регламента суда. Между тем, многие процедурные действия предполагают его четкое знание.

  Это касается выбора судей, раскрытия доказательств, порядка заявления ходатайств и т. д. Даже размер третейского сбора может быть важным фактором влияния.

  Так, в одном из судов был установлен третейский сбор 40 000 руб. за любое дело. Если учесть, что все его дела были значительно меньше этой суммы, а иски беспроигрышны, т. е. все относилось на ответчика, то фактически бизнесом был сам суд, а не деятельность истца, который его организовал.

  Другие проблемы таит в себе неясность местонахождения суда. Суд вроде бы создан, но, куда истцу отправлять документы, не ясно. Поскольку даже в государственных судах (куда третейский суд должен направить документы о своем создании) часто нет такой информации, это делает затруднительным предъявление иска в соответствии с третейским соглашением, что позволяет ответчику существенно затянуть время.

  Предъявив иск в арбитраж, истец только теряет время, т. к. ответчик заявляет о наличии третейского соглашения и требует оставления иска без рассмотрения. Такой механизм хорошо работает, когда одна из сторон прекрасно представляет все судебные процедуры, а другая вынуждена с боем совершать обычное процессуальное действие.

  Между тем, для постороннего наблюдателя эта картина выглядит как капризы стороны, которая просто не разбирается в праве.

  Мнимое разбирательство — случай, когда сам спор отсутствует, но договоренность сторон такова, что необходимо решение суда, закрепляющее определенное правовое положение. Формально проводя разбирательство и разрешая спор, реально суд лишь оформляет необходимый сторонам результат в форме решения. Будучи связанным требованиями истца и позицией ответчика, такой результат предсказуем для опытного юриста.

  Строго говоря, избежать этого не может ни государственный суд, ни третейский. Третейское разбирательство выступает здесь как наиболее эффективный способ применения юридических технологий.

  Их можно проводить и через государственный суд, но получение результата займет гораздо больше времени и финансовых затрат.

  Впрочем, иногда мнимое разбирательство не является злоупотреблением, а выступает как способ утверждения мирового соглашения. Причина проста — российское право не знает способа быстрого и четкого закрепления договоренности сторон без судебной процедуры и предъявления иска. Относить мнимое разбирательство к злоупотреблению третейского суда можно весьма условно, поскольку это злоупотребления самих сторон,  а не собственно суда.

  Более того, если здесь не фальсификации доказательств, то быстрое разрешение бесспорного дела сложно отнести к злоупотреблению. Хотя арбитражные суды иногда на это указывают как на получение преимуществ по сравнению с другими кредиторами в преддверии банкротства.

  Мимикрия (Использование в наименовании третейского суда выражений, обычно относящихся к органам государства), такжеявляется одним из злоупотреблений в сфере третейского разбирательства. Довольно часто в наименовании отечественных третейских судов используются такие выражения, как: «республиканский», «краевой», «областной», «федерального округа» и другие. Иногда они употребляются совместно с выражением «арбитражный суд», еще в большей степени вводя в заблуждение стороны, полагающие, что обращаются в государственный судебный орган. Основной мотив применения подобных наименований заключается в мнимом повышении статуса третейского суда и привлечения к нему внимания у потенциальных участников третейского разбирательства.

  Факультативно это проявляется и в использовании иных символов, таких как мантии, печати и удостоверения. Причем последние нужны прежде всего для предъявления сотрудникам ГИБДД для демонстрации мнимого иммунитета судьи.

  «Криминальный третейский суд» — это уже не просто злоупотребление, а область уголовной ответственности. Сам вышеуказанный термин был введен в оборот М.И. Клеандровым и детально раскрыто его содержание [1]. В данном случае, указанное понятие имеет несколько другое наполнение, но сам вполне охватывается данным термином.

  Не секрет, что, к сожалению, встречаются случаи подделки документов, которые могут выдаваться только государственными судами, например, исполнительных листов на решение третейского суда. [2]

  Думается, что представленный перечень форм злоупотреблений является далеко не исчерпывающим. В данном случае важна не классификация злоупотреблений как таковая, а выявление причин их вызывающих и действий, которые следовало бы предпринять для их устранения.

  Вышеперечисленные злоупотребления можно разделить на две группы в зависимости от субъекта, инициирующего злоупотребление. В первом случае третейский суд выступает как инструмент злоупотребления, которое инициирует и осуществляет сама сторона. Форма злоупотребления через третейский суд здесь не так важна, поскольку третейский суд становится таким инструментом лишь благодаря своим преимуществам. Иное дело, когда третейский суд является основным звеном в таком злоупотреблении, и без него оно было бы вообще не осуществимо.

  Здесь напрашивается аналогия с уголовным составом взяточничества, который ранее разделялся на мздоимство (взятка за осуществление правомерных действий) и лихоимство (взятка за неправомерные действия). Но, в любом случае, участие в данном процессе зависит от моральной позиции третейского суда: что окажется наиболее важным — быстрый заработок или возможность потерять репутацию.

  В рамках этой статьи автор осознанно не подвергал анализу те цели которые ставят перед собой стороны обращаясь в третейский суд. Естественно это относится не обычной цели, например взыскание долга, которая декларируется, а к более сложным которые стороны действительно имеют ввиду. Вот как раз они могут быть как раз как правомерными, так и противоправными.

  Но о них в следующий раз.

  Бороться с желанием заработать — занятие достаточно неблагодарное. Борьба же за то, чтобы подобные явления не проходили безнаказанно или хотя бы без огласки, зависит, прежде всего, от третейских судов. В результате злоупотреблений страдают те суды, которые на слуху, поскольку часто именно им приписываются подобные деяния в силу того, что в сознании обывателя они закрепляются как третейские суды конкретного района или города. О существовании других судов часто просто ничего не известно, и обыватель запоминает: злоупотребил третейский суд, — видимо, тот единственный, о котором он слышал.

  Именно из-за этих злоупотреблений и появилась позиция о необходимости коренного реформирования третейских судов. Все эти инициативы вылились в проекты нескольких законов разработанных Минюстом и реформирующих третейское разбирательство. Предполагается, что указанная реформа позволит избавиться от вышеуказанных форм злоупотреблений.

  Такова официальная позиция власти. Стоит отметить, что проведение реформы в том виде как она запланирована Минюстом, позволит достичь этой цели.

  Правда случится это только вследствие того, что порядок создания и деятельности третейских судов позволит существовать только тем третейским судам которые не вызывают антипатии у чиновников и могут себе позволить рассматривать дела не взирая на сроки. Впрочем, о недостатках проекта реформы подготовленного Минюстом стоит говорить отдельно.

 [1] Клеандров М.И. Третейские суды по разрешению экономических споров. Тюмень, 2000. — С. 3

 [2] Лубинец Е. Арбитражный маклер // Российская газета (Краснодарский край) № 5 (4268) от 13.01.07.

Юрист Морозов Михаил Эдуардович